Около 200 снимков, созданных Стэнли Кубриком в 40-х годах ХХ века для журнала Look, передают неповторимую атмосферу Нью-Йорка и заставляют вспомнить и переосмыслить великие фильмы этого культового режиссера.

Стэнли Кубрик (1928-1999), «профессиональный иллюстратор человеческой природы», давно признан одним из величайших режиссеров в истории кинематографа. На протяжении жизни с присущей ему индивидуальностью, Стэнли Кубрик брался за различные кинематографические жанры: эпопея («Тропы славы»), пацифистская притча («Цельнометаллический жилет»), хоррор («Сияние»), психоделическая утопия («Заводной апельсин»), исторический фильм («Барри Линдон»), научная фантастика («Космическая Одиссея 2001») и психо-эротическая драма («С широко закрытыми глазами»). На тему творчества Кубрика написаны сотни тысяч статей, тысячи исследований и сотни книг. Оно изучено до мельчайших эпизодов, однако, до сих была обойдена вниманием другая грань таланта великого режиссера.

Мало кто знает, что Кубрик профессионально снимал. Уже с раннего возраста он был очарован фотографией и постановкой кадра, тогда же у него появилась настоящая страсть к кино. Он постоянно посещал сеансы американских и европейских фильмов, которые с 1939 года показывали в Музее Современного Искусства. Упорство Кубрика и его навязчивая идея, связанная с кинематографом, граничили с одержимостью.



Фотографии Кубрика можно поставить в один ряд с такими мастерами фотографии, как Уолкер Эванс, Анри Картье-Брессон, Роберт Франк, Диана Арбюс, Луи Форер и, конечно, Уильям Эгглстон. Внимательное изучение снимков Стэнли Кубрика поможет по-новому осмыслить и, возможно, изменить восприятие творчества этого великого мастера ХХ века.

Выставка, организованная при поддержке Volkswagen и MasterCard, представлена Международным Центром Кураторских Исследований (ICCARUS) и до Мультимедиа Арт Музея в Москве была показана в Париже, Кельне и Берлине.

Серия снимков, представленных на выставке, родилась неожиданно и была сделана, что называется, «для себя».

Когда в 2005 году я узнал: что Большой театр закрывается на реставрацию, я понял, очень чутко осознал, что все эти доски, лестницы, прошарканные сотнями тысяч, может быть, миллионами зрителей, занавес, который поднимался и опускался сотню тысяч раз, все это, включая советскую символику, уйдет. Уйдут навсегда живущие здесь кошки, уйдет запах. Может быть, они вернутся, может быть - нет, но это будут другие кошки. В этом новом старом театре уйдет тот старый дух, сменившись на новый, и начнется новая История.

Фотографии, созданные за 10 дней до начала грандиозной реконструкции Большого в 2005 году, сегодня являются уникальным свидетельством уходящей эпохи Старого Большого Театра. Сегодня на наших глазах рождается новая история Большого, где трансформирующаяся сцена позволяет воплотить любой режиссерский замысел, а между подземным концертным залом и пятью историческими ярусами курсируют панорамные лифты. Удобный, роскошный и феноменально оснащенный современный театр – именно таким запомнит его будущее поколение. И тем большую историческую ценность обретает художественно осмысленная и в то же время документальная фотография старого имперского «храма искусств».

Я никогда не снимал балет и не знаю, как танцовщики должны выглядеть "правильно"… Я просто бродил с камерой и сканировал пространство. И я понял, что театр – это целый организм. Так я и старался на него смотреть.

Объектив Владимира Фридкеса улавливает фрагменты театрального действия, где на сцене существуют два мира, разделенные тонкой декорацией. Он снимает актеров перед выходом и служащих театра, которые этот выход готовят. Наконец, он рисует грандиозные сценические конструкции, обнажившиеся со снятием занавеса.

В общем, получилось, что я туда ходил как на работу 10 дней. В последний день сняли занавес… и театр закрылся. И цифра 10 для меня стала символичной.